Степашин напомнил Зеленскому реальные границы Украины в 1991 году
Фото: Светлана МАКОВЕЕВА. Перейти в Фотобанк КП
А в Мариуполе пустили питерский трамвай
– Сергей Вадимович, на днях вы отвезли в Донецк икону Божией Матери Августовской. Почему именно эту икону, и почему именно туда?
– Это список иконы, которая была написана в 1914 году, когда началась Первая мировая война. Гренадерам русской армии было видение Богородицы, 12 минут это длилось. Несколько человек созерцали, как она руку свою протянула, показывая, куда надо наступать.
Патриарх Алексий в свое время придал иконе статус святой, и она действительно помогает воинам решать боевые задачи, поэтому мы привезли ее в Донецк. И договорились с митрополитом, который окормляет Донецкую епархию, чтобы она побывала во всех частях, где сейчас решают задачи нашей спецоперации, именно там, где находятся наши воины.
Затем она вернется в храм, где будет постоянно экспонироваться.
Кстати, коль уж мы эту тему подняли, за 3,5 года специальной операции 46 тысяч наших ребят, кто воюет там, крестились. 32 священника награждены государственными наградами, два священнослужителя посмертно стали Героями России.
Мы инициировали принятие закона о том, чтобы те священнослужители, кто воюет в рядах наших воинов больше 4 месяцев, были приравнены к участникам боевых действий. Но пока не очень получается. Надеюсь, что мы это решим, да еще и «Комсомолка» нам поможет.
– Удивительная перекличка – 1914 год и 2014 год. Сергей Вадимович, это же не первая ваша поездка на Донбасс?
– Да, я был в Мариуполе сразу после его освобождения, видел его полуразрушенным.
Сегодня он на две трети уже восстановлен и становится одним из самых красивых городов Донбасса и Приазовья. В следующем году уже заработает красивейший театр, который взорвали бандиты. Дома красивые, трамваи, сделали шикарную набережную, пляж, там чистейшее море.
– А трамвай питерский?
– Питерский. Лучший в мире – это ленинградский трамвай. По себе знаю.
Для меня, как главы Попечительского совета Фонда развития территорий, очень важно было посмотреть, как восстанавливается Донецк. И разобраться с ситуацией с аварийным жильем. Потому что сейчас эти регионы включаются в программу переселения из непригодных для жизни квартир. До 2027 года будет выделено порядка 7 миллиардов рублей на эти нужды. Это серьезная сумма. И в конце августа мы эту программу по линии Фонда развития территорий утвердим.
– К нам на радио пришло письмо: «Обращаемся к вам от имени жителей города Донецка и всей Донецкой Народной Республики с отчаянной просьбой вмешаться в ситуацию, которая переросла рамки коммунального вопроса и превратилась в гуманитарную и экологическую катастрофу. С 2022 года в Донецке отсутствует стабильное водоснабжение, воду подают по графику. На протяжении последнего года она поступала раз в двое суток, но с конца июля 2025 года власти намерены перевести нас на еще более жесткий режим – подача воды раз в трое суток. В условиях изнуряющей жары и отсутствия альтернатив это критично и недопустимо».
– Эту тему мы тоже обсудили на совещании у главы ДНР Дениса Пушилина. Тем более, что Фонд развития территорий занимается как раз и восстановлением инфраструктуры, очистных сооружений и т.д.
Две ветки водовода тянут сейчас из Ростова, из Дона, но это не решает проблему кардинально. Дело в том, что основное снабжение водой всегда было из Славянска по каналу Северский Донец – Донбасс. Канал был прорыт в 50-е годы, еще при советской власти. Украина этот канал перекрыла. И пока мы не возьмем Краматорск и Славянск, проблемы с водой будут огромные.
– Это крупные города.
– Да. В Краматорске 320 тысяч проживает… В Славянске – около 200 тысяч. И потом, их основательно укрепляли. С 2014 года.Донецку вообще не повезло, потому что после распада Советского Союза кроме стадиона и, может быть, нескольких гостиниц и парка (то, чем занимался Ахметов), на Донецк Украина (как и на Крым) не обращала внимания.
То, что разрушено в результате военных действий, само собой, восстанавливается. Но там оказывается много домов, построенных еще во времена, когда и Донецка-то не было, а была еще Юзовка. Я их еще по поездке в 1978 году помню. Остались эти полуразвалюхи.
Нацисты школу разрушали дважды. А мы ее отстроим
– А строители, как в Мариуполе, тоже будут приезжие?
– К сожалению, начиная с 2014 года, большая часть мужского населения воевала, воюет, много ребят погибло. И сегодня из других регионов страны, в том числе из Москвы, моего родного Ленинграда (Санкт-Петербурга), из Сибири приезжают строители, которые помогают возрождать Донецк.
Знаете, что меня удивило и порадовало? Это абсолютное спокойствие граждан. Правда, как-то странно: я в течение суток был – и ни одного прилета. Как только уехал, прилеты пошли. Так вот, очень спокойно реагируют граждане. Я встречался и с жителями, с учителями и школьниками 22-й школы. Какие красивые, смелые, умные ребята! Школу разрушали немцы в 1942 году и вот сейчас – бандеровцы. Самый центр города! Она включена в программу по восстановлению, хотим сделать ее киберумной, одной из лучших.
– Вот почему наш президент все время говорит: надо освобождать, надо создавать буферную зону.
– Мне показали объекты, которые в основном были разрушены. Знаете, что это было? Это школа, это больница, это детский сад, это рынок, это великолепнейшая библиотека имени Крупской. Сейчас ее Москва восстанавливает. Красивейшее, уникальнейшее здание. А рядом храм, где я икону передавал. И по храму лупанули. По стадиону, где проводилось первенство Европы по футболу. Рядом шикарная гостиница, и там был спортивный комплекс для детей. И туда ударили. Ни по одному военному объекту – а их там нет.
А знаете, как бандеровцы объяснили удар по школе? Якобы там «Ахмат» был, там никто не учился. Полнейшая ложь. Занятия шли в школе.
Ну, аргументировать это Зеленскому или Мерцу, наверное, бесполезно, но, по крайней мере, наши граждане должны понимать, с кем мы на самом деле вынуждены воевать уже 3,5 года. Так только нацисты поступали.
«Зеленский пусть сидит в приемной»
– Сейчас прошел новый раунд переговоров между Россией и Украиной. Накануне украинские паблики якобы цитировали самого Зеленского, который говорил, что основной темой этих переговоров будет его встреча с Путиным.
– Да нет, конечно, и мы это уже знаем. Продолжена тема обмена пленными, ранеными бойцами, телами погибших. Затронута тема меморандумов – нашего и украинского. Но они взаимоисключающие. Там нет ни одной точки соприкосновения.
А что касается встречи с Путиным, конечно, Зеленскому очень хочется посидеть, подурачиться. Ну, пожалуйста, поговорить можно, но подписывать мы с ним ничего не будем. Я еще раз хочу подчеркнуть, что переговоры надо вести с американцами. С европейцами я не вижу субъектов переговоров. Зеленский пускай посидит в приемной, потом будет приглашен, где ему будет сказано, что делать
Фото: „КП“ Архив.
– Если договорятся.
– Да. А какой смысл нашему президенту встречаться с человеком, который нелегитимен? И совершенно понятно, что Зеленский – обреченный человек.
– Более того, он же указ издал о запрете для себя вести переговоры. Впрочем, как издал, так и нарушит его.
– Для него любой мир – это политическая (а может быть, не только политическая) смерть, и он это прекрасно понимает, этот мерзавец. К сожалению, на Украине не до всех это пока дошло, люди гибнут. Мы видим, как они проводят эту страшную мобилизацию так называемую, просто отлавливают людей. Еще раз подчеркну, если бы не помощь США и Запада, давно бы там все закончилось.
«Украина хочет вернуться к прежним границам? Тогда – в 1922 год»
– Зеленский упорно хочет вернуться к границам 1991 года…
– Давайте разберемся, что произошло в 1991 году – Беловежское соглашение, которые подмахнули три покойных лидера, царствия им небесного. Так вот, в Беловежских соглашениях смысл в чем был? В том, что три страны – Россия, Белоруссия и Украина, которые были учредителями СССР в 1922 году, вышли из союза. А теперь вспоминаем: какой была Украина в 1922 году, в каких границах, когда входила в СССР? Там не было Харькова, не было Одессы, Севастополя, Крыма и Малороссии. Давай, Зеленский, вот 1991 год.
– И Львова не было, всей Западной Украины.
– Львов – это вообще была Польша. Ужгород – это была Венгрия. Так что зря он насчет 1991 года замахивается.
– СМИ цитируют ваши слова: «Господин Зеленский, Вы историю не знаете».
– Конечно. Он даже не знает про Волынскую резню. Умные глаза сделал этот субъект. Может быть, действительно не знал, но, по-моему, врет просто. Надо не с ним об этом нужно говорить. Надо говорить Небензе в ООН, в том же ЮНЕСКО. Жаль, что мы не подняли тему того союзного договора в 2014 году.
– В 2014 году много тем не поднимали.
– Мы с Владимиром Владимировичем обсуждали украинские дела, когда я в 2014 году, перед майданом, чуть не оказался послом и спецпредставителем президента на Украине. Я тогда сказал, что поддерживать Януковича смысла не вижу. Зачем, правда, мы его вытаскивали? Надо было, чтобы он в Харькове обратился к нам с просьбой ввести войска и мы добили бы всю сволоту. Армия-то у них была не поймешь чья, я уж не говорю про милицию, про «Беркут», про спецслужбы.
– Поверили европейцам, которые обещали вернуть майданную Украину в законное конституционное русло.
– Меркель обратилась к нашему президенту. И ее вмешательство сыграло большую роль. Мы тогда выстраивали перспективные отношения с Германией, президент правильно считал, что союз России и Германии может создать новый миропорядок в хорошем смысле слова – уход от гегемонии госдепа США.
Фото: „КП“ Архив.
«Зря мы вывели войска из Германии»
– Германия совершила неожиданный поворот?
– Это реванш. Я это называю Версальским синдромом. В 1918 году в Компьене, в лесу, в вагончике маленьком (кстати, этот вагончик остался) были подписаны так называемые Версальские соглашения, где Германия лишалась почти всего после поражения в Первой мировой войне. И вот на чем пришел к власти Гитлер? На том, что Германия должна возродиться как великий рейх. И его поддержал практически весь народ. За исключением небольшого количества коммунистов, которых Гитлер быстро «упаковал». И бизнес крупный поддержал, и аристократия, скрипя зубами, поддержала.
И вот новый канцлер Мерц открыто продемонстрировал, что мечты о реванше не покидали многих немцев. Мне посчастливилось встречаться с Гельмутом Колем и со Шредером – предыдущими канцлерами Германии. Ну, это совершенно другие люди.
Грубейшая наша политическая ошибка была в том, что мы совершенно спокойно дали возможность объединиться Германии. Никакого референдума не проводилось ни в Восточной Германии, ни в Западной. Взяли, сломали стеночку – и всё. И где же нормы международного права?
– А потом был вывод наших войск оттуда.
– Хотя бы две бригады надо было оставить. В январе 1991 года был в составе комиссии, которая занималась выводом войск, встречался с Язовым, тогда министром обороны страны. Я Дмитрию Тимофеевичу задал вопрос: «Товарищ маршал, давайте хотя бы две бригады оставим в Германии, пока оттуда не уйдет последний американский солдат». Как сейчас помню, он покраснел, хмыкнул и сказал: «Это не мое решение, товарищ полковник».
– В то же время Мерц сделал довольно неожиданное для нас лично заявление о том, что Украина не вступит в Европейский союз, пока там идут боевые действия.
– Так это правило Евросоюза.
– Да они эти правила нарушают на каждом шагу.
– Им Украина в Евросоюзе не нужна. Тем более что Украина – это уже не государство. Формально – да, формально они члены ООН, есть атрибуты государственной власти, но там полностью внешнее управление, в том числе и по кадровым назначениям, по бюджету. НАТО там давно уже сидит, и не только оружием, но и специалистами. Мерц здесь циничен, но он прав – а зачем их брать в Евросоюз, они и так у них, посидят в курятнике, позовем, когда нужно будет, а потом снова в курятник отправим.
Мы с новых территорий не уйдем
– Мы знаем, что вы периодически общаетесь с Владимиром Мединским, главой нашей переговорной группы с Украиной в Стамбуле.
– Ну, я с ним общаюсь в первую очередь как президент российского Книжного союза с руководителем Союза писателей страны. Но иногда я спрашиваю и по украинской тематике, он честно отвечает. Он прекрасно понимает, что с теми переговорщиками, которые приезжают, говорить о серьезных стратегических вопросах весьма сложно. Любопытно другое – кому 50 дней срока в качестве ультиматума дал Трамп, нам или Украине?
– А может быть, себе? Вы общались с президентами США: и с Клинтоном, и с Бушем-младшим, и с вице-президентами.
– С Гором особенно.
– Как выглядит на их фоне господин Трамп?
– Это просто разные люди. С Клинтоном приятно было беседовать.
– В отношении Трампа ваши ожидания и действительность совпали или есть противоречия?
– В какой-то степени – да, совпали. Потому что это абсолютно человек бизнеса. Ему безразлична судьба России, равно как и Украины, и Европы. Он торгуется, ориентируясь на выгоду для США. Он прагматик, и наш президент тоже прагматик. Наш говорит о необходимости договариваться. У Трампа другой сленг – он твердит о сделке. Но это тоже – договор. Это меня в какой-то степени обнадеживает, надеюсь, что эти два человека могут найти общий язык в понимании, что нужно США и что нужно России.
– Ну, 6 раз по телефону говорили уже.
– Можно и 100 раз поговорить по телефону. Нужна, конечно, личная встреча, но она должна быть подготовлена. Ну, сделка так сделка, только на каких условиях? Совершенно очевидно, что не уйдем мы с освобожденных на Украине территорий. Надо исходить из реалий на земле. Отступление от этого будет означать поражение страны, с последствиями более страшными, чем в 1917 году. Для меня это совершенно очевидно. Обратите внимание, все политические партии сегодня у нас в этом вопросе едины. Это уникальный случай, такого не было ни в 1917 году в Петрограде, я уж не говорю про 1991 год, 1993-й, 1996-й. И воевать, по-моему, мы все-таки научились по-новому. Я помню, когда в военной академии мы всё опыт Великой Отечественной войны изучали, а потом – опыт Афганистана. А тут другая война оказалась, технологически другая война.
Книги жгут только нацисты
– Вам удается с Минобороны пообщаться?
– Да, несколько раз. Я обсуждал только одну тему – чтобы наши священнослужители были приравнены к участникам боевых действий. Но я очень активно работаю с Анной Цивилевой, она возглавляет Фонд защитников Отечества, по линии Ассоциации юристов мы подписали с ней соглашение.
– Сергей Вадимович, а что вы знаете о тайном указе Зеленского уничтожать книги на русском языке? Он действует?
– Действует. Русских книг практически уже не осталось ни в школах, ни в библиотеках, ни, тем более, в магазинах. Я это знаю от очень близкого мне человека. Я уж не говорю про памятники, которые они сносят, про культуру. Это уже нацизм. Икнется еще и Зеленскому, и тем, кто это делает.
– Насколько мы знаем, сейчас на Донбасс отправляется очень много книг.
– 2 года назад. Владимир Владимирович дал из своего личного резерва почти миллиард рублей, и мы направили на освобожденные территории порядка 3,5 миллионов книг. Это и учебники, но в основном – художественная литература. Причем издали ее блестяще крупные наши издательства – и «Вече», и «Эксмо», и «Молодая Гвардия».
Вот сейчас я был в библиотеке имени Крупской в Донецке, специально заехал. Показали, стоят эти книги замечательные в библиотеке. И плюс «Литрес» подключился. Все электронные книги в эту компанию на освобожденные территории пошли бесплатно.
Война закончится в конце концов, время вылечит, а хорошая, высокохудожественная литература все расставит по своим местам.
Фото: „КП“ Архив.
А В ЭТО ВРЕМЯ
Сергей Степашин пригласил главного редактора «Комсомольской правды» Олесю Носову войти в жюри Национальной литературной премии «Слово»…
– Сергей Вадимович, коль мы сегодня говорим и о книгах тоже, хотели бы еще напомнить нашим читателям и слушателям, что «Комсомольская правда» является информационным спонсором Национальной литературной премии «Слово», учрежденной Союзом писателей России, Российским книжным союзом и Президентским Фондом культурных инициатив. И в декабре 2024-го Гран-при получила великая поэтесса, героиня «Комсомолки» Юнна Мориц («А не надо грозным басом разговаривать с Донбассом!»).
– Мы были очень рады, что Юнна Петровна лично была у нас на сцене. Кстати, подарила замечательную книгу со своей подписью моей внучке Анечке.
– Часть премии, которую она получила…
– Я знаю, отправила в зону СВО.
– …отдала Диме Стешину и Саше Коцу. Они купили беспилотники. На беспилотниках написано – «Юнна Мориц». И она воюет.
– Все-таки Юнна Мориц больше воюет словом, ну, а здесь это реальная, конкретная помощь.
Кстати, в этом году я возглавил большое жюри премии «Слово». И вот у меня возникла идея – я приглашаю и Олесю Носову, главного редактора — генерального директора «Комсомольской правды», войти тоже в наше жюри. И вот еще… Присудив Гран-При Юнне Мориц, мы настолько подняли планку, что сейчас даже трудно определить кандидата на Гран-при… Есть толковые, сильные, интересные писатели, но важно, чтобы это была личность, которая объединяла бы не только всех литераторов, но и которых знал бы и любил весь наш народ. Сложновато, честно говоря. Пользуясь, как говорится, случаем, я сейчас обращаюсь к слушателям Радио «Комсомольская правда» и читателям — предложите, пожалуйста, нам свои кандидатуры, а наше жюри их рассмотрит… Ждем ваших предложений!
